Снова в школу и иже с ним[СИ] - Кой

Чтобы не вызывать подозрений, отрядили людей на завтрак, изображать, что все в порядке.

— Мда, — только и смог сказать я, все еще не отойдя толком от шока. — Объясни мне, — спросил я Себастиана, — как ты все это провернул?

— Это не я, — зачем–то сказал мелкий, глядя на меня испуганными глазами. Под звучную встречу моей ладони с моим же лбом изумилась староста:

— Но ты же сказал…

— Я только сказал, что мой брат умеет это снимать, — упрямо пробубнил Себастиан себе под нос.

— К такому меня на старостате не готовили, — только и простонала Фишер.

— Ладно, — обреченно выдохнул я, — будем исправлять.

Самые спящие будились достаточно легко, но, опять же, специфицированно — заклятьем Тревоги. Вообще конкретно эта пара заклинаний была взята когда–то всезнающей Гермионой из арсенала пожарных. Правда, пожарные части в магическом мире существовали недолго и довольно быстро были расформированы, но кое–что, под них разработанное, жило до сих пор. И сильно помогло нам в войне.

Дальше пришлось работать уже с каждым индивидуально. Позабавил меня разве что Рон, под чутким руководством Грейнджер глубокомысленно и медлительно застегивающий мантию. Поттер, кстати, оказался в числе хорошо выспавшихся.

В принципе справились потом гриффиндорцы оперативно — каждый приведенный в норму мгновенно конвоировался в свою спальню, откуда через пять минут выходил уже застегнутым на все пуговицы и с сумкой на плече. Потихоньку гриффиндорцы покидали гостиную, на выходе подхватывая один или два сэндвича с тарелки у камина — Фред и Джордж, кстати, так и не пострадавшие, подсуетились и прошлись к замковым эльфам.

Отпустив последнего пострадавшего, который из–за проклятия Дезориентации при дружелюбной попытке пожать мне руку едва не вбил мне глаз, я и сам удалился из башни, потихоньку обдумывая план… наказания, что ли.

Не гриффиндорцев, разумеется. Неприязнь ко мне и Снейпу–старшему была более чем ожидаема, я бы скорее удивился, если бы красно–золотые оставили Себастиана без комментариев по поводу его родни.

Благодаря произошедшему у меня наконец включились мозги. Или спали розовые очки. Я потихоньку начал осознавать, что за лето очень даже успешно заготовил личинку монстра из Себастиана. Да и сам как–то… чересчур трепетно относился к нему. Конечно, о гриффиндорцах можно сказать много плохого, я‑то при желании могу и вовсе сплести чудесный образ горячих безбашенных психов с эмоциональным диапазоном бревна и чуткостью столовой ложки… Но по сути они на самом деле ребята неплохие. Бесцеремонные, аристократизм и этикет там не очень–то в цене, родословная и кошелек также играют далеко не первую роль. Старшие бы точно Себастиана не тронули, а конфликты среди первокурсников — более чем естественны. В свое время и я грызся с теми же Томасом и Финниганом, с Роном, бывало… Лонгботтом, что есть то есть, был невероятно неконфликтным — и то с ним получались мелкие дрязги.

Так чего я беспокоился–то? Сдуру, не иначе.

А вот сам Себастиан меня… не пойму — не то удивил, не то разочаровал. Во–первых, Снейпа, при его–то стиле преподавания, большая часть Хогвартса не любит. Подавляющая, я бы сказал. Даже среди слизеринцев к нему, как к преподавателю, отношение довольно осторожное — за него в данном случае играет деканство и, если можно так сказать, имиджевое покрывательство. Да, внутри факультета и без лишних зрителей провинившимся достается покруче, чем они того заслуживают, но на людях слизеринцы все в белом и могут безбоязненно ухмыляться. Снейп — это вам не МакГонагалл, которая прилюдно снимет баллы и вкатает отработок на два месяца, или поставит двойку Поттеру за поганую контрольную.

У слизеринцев по зельям ровный ряд «П» или «В» — правда, они и сидят и переписывают эти чертовы контрольные до бесконечности, пока содержание не начнет дотягивать до журнальной оценки.

И кстати, ребята с других факультетов тоже могут переписать неудовлетворяющие их работы. Если додумаются и наберутся смелости попросить…

Так что — каждого недовольного Снейпом проклинать? Что за дурацкая идея? Можно вообще школу превратить в полигон, чего уж там. Если я каждого, кто мне не нравится или сказал что–то не то, начну проклинать — тут через месяц останется только учительский состав и очень молчаливые ученики… Штук двадцать очень молчаливых учеников.

Во–вторых, при всем уважении к Маргарет Фишер — аналитик из нее если и получится, то не очень хороший. Она потом вроде пойдет куда–то в научный центр работать, новые росянки выводить, что ли… Травология — вот это ее, да. Так о чем я… Если уж она в три секунды все сопоставила, то… Что это вообще за преступление — когда алиби нет, мотив есть, возможность есть, в наличии средств сам косвенно признался?

О, я не поленюсь, я потрачу свое время, я убью несколько выходных — но я так задолбаю Себастиана!.. Я умею говорить настолько нудно, что уже через час хочется повеситься от тоски. Он у меня на всю жизнь запомнит, что существует вымогательство, шантаж, провокация, попросту подстава — в общем, довольно много способов хорошо развлечься и неочевидно напинать непонравившемуся человеку.

А то разбушевался тут… Запалил весь известный ему арсенал пакостных заклятий. И еще и не признался своему брату, как он все провернул, паршивец!

Справившись–таки с праведным негодованием, я, почти дойдя обратно до Большого зала, все же сообразил свериться с расписанием. Первым уроком было Прорицание.

Предвкушая небольшую сессию борьбы с лестницами и увлекательный путь наверх, я вздохнул и поплелся–таки к нужной башне. Впрочем, сам факт урока тут же поднял мне настроение.

Снейп, нельзя не признать, дал мне путевку в жизнь и сделал из меня то, чем я есть сейчас. Но все же главный жизненный урок преподал мне не совсем он. Пусть и понял я суть спустя годы…

Главный и самый важный курс на самом деле ведет в Хогвартсе профессор Трелони. Делает она это довольно хитро и неочевидно, но тем не менее…

На урок я все же опоздал — сказалась прогулка к Большому залу, так что пришлось маяться под люком и заунывно выть «Впустите меня!». Проползавший мимо Пивз едва не сверзился с потолка, услышав мои вокальные импровизации, и то сразу торопливо пополз обратно. Но спустя пару минут люк все же настороженно открыли…

— Простите за опоздание, — повинился я перед Трелони, скромно шаркнув ножкой по полу. Великодушно кивнув, она подсадила меня за стол к Поттеру и Уизли.

Рон буркнул себе под нос что–то, отдаленно напоминающее «Сдо…вствуй», и, подавив мрачный зевок, уставился в стоящий на столе шар. Поттер, кажется, был настроен несколько более дружелюбно. По крайней мере, смотрел на меня с любопытством, а не с пренебрежительным раздражением.

— Привет, Мэтт, — неожиданно сказал он, чуть склонившись к столу и отвернувшись от Трелони. Я кивнул в ответ, преподавательница резко обернулась и, сверкнув очками, направилась в нашу сторону. — Мм… как провел лето? — решил начать с нейтральных тем братишка. Опять же — зря.

— Быстро, — отозвался я и, специально для приближающейся профессорши, продолжил, чуть повысив голос: — О, Гарри! Я сделал множество расчетов, использовал кофейную гущу и хрустальные шары… — все внимательно меня слушали, даже Рон оторвал подбородок от стола и сосредоточенно нахмурился. Что ни говори, а с развлечениями на Прорицании худо. Тем более что львиная доля здесь присутствующих посещает этот урок просто ради того, чтобы не быть записанным на другой предмет с более прихотливым в плане домашних и классных работ преподавателем.

Я резко оборвал фразу на полуслове и, припоминая весь бред, что когда–то щедро вешала мне на уши все та же Трелони, ну а позже в виде откровенных угроз различные доброжелатели, начал вещать хриплым голосом, уставившись в никуда:

— Семнадцать… семнадцать лет проживет Герой… и оставит… после себя… семнадцать детей!.. Его четвертуют, колесуют, повесят, утопят, проклянут, — лица слушателей постепенно вытягивались. — Переедут паравозиком, спалят на костре, разрежут на мелкие кусочки и… — драматичная пауза. Трелони определенно смотрела на меня с одобрением, Гарри являл собою каноническое определение полнейшего шока: для измерения расстояния между верхней и нижней челюстью не всякой линейки хватит, брови стремительно дезертировали ближе к линии роста волос и до сих пор упорно пытаются заползти еще выше, и, конечно же, левый глаз довольно–таки ритмично подергивается. Вдоволь насладившись этой картиной, едва слышным шепотом я вякнул в сторону брата: — Печальная судьбинушка, агась? — и под звук падения — возмущенно отшатнувшийся Гарри закономерно встретился спиной с полом, — я моргнул и дрожащим голосом произнес уже в аудиторию: — Оно… ушло.